Линия между Вашингтоном и Москвой

Эндрю Михта (Andrew A. Michta)

Планы США и НАТО по созданию щита противоракетной обороны нацелены на нечто большее, чем защита от ракетной угрозы, исходящей из Ирана. Они будут определять характер российско-американских отношений, и, что еще важнее, характер долгосрочных отношений между Америкой и Европой.


Старый довод холодной войны состоит в том, что когда на линиях связи между Вашингтоном и Москвой начинает формироваться ледяной налет, контроль вооружений становится стопроцентным средством для их разморозки. С 2009 года ядерное разоружение является той сферой, где политика и личные убеждения президента Обамы совпадают. О своей преданности делу контроля ядерного оружия президент впервые заявил в апреле 2009 года, выступая с речью в Праге, а затем в ООН. В 2010 году администрация продолжала курс на контроль вооружений, проведя в США первый саммит по ядерной безопасности, направленный на то, чтобы ядерное оружие не попало в руки к террористам. Поняв, что это является приоритетом для администрации, Россия провела переговоры по соглашению о контроле вооружений, исходя в основном из собственных потребностей, но все это время четко заявляла о том, что американские и натовские планы ПРО это главное яблоко раздора. Сегодня более чем когда бы то ни было успех или неудача президента Обамы в вопросах контроля вооружений и отношений с Москвой определяются ключевым разногласием, каким является противоракетная оборона. Успех или неудача в разрешении этих разногласий будет определять как российско-американские отношения, так и долгосрочные отношения между Америкой и Европой, что еще важнее.

Ратифицированное в 2011 году соглашение обязывает Вашингтон и Москву иметь к 2018 году не более 1550 ядерных боезарядов большой дальности, 800 пусковых установок и тяжелых бомбардировщиков и 700 средств доставки. Чтобы добиться сотрудничества России по следующему соглашению, администрация также согласилась делиться с ней данными о противоракетной обороне, дабы развеять российские страхи по поводу угрозы своим стратегическим ядерным силам. Эта идея, вызвавшая тревогу на Капитолийском холме, рассматривалась в качестве обязательного условия для начала переговоров о новых сокращениях арсеналов. А прозвучавшие в 2013 году сообщения о том, что ядерная доктрина США предусматривает обеспечение американской безопасности с 1100 стратегическими боеголовками или даже с меньшим их количеством, вызвали еще большую тревогу.

Сегодня есть люди, призывающие заключить еще один договор о дальнейших сокращениях. Даже те, кому не по душе святой Грааль под названием «нулевой вариант», считают такую возможность весьма заманчивой. В конце концов, как могут не нравиться новые сокращения ядерных арсеналов и новые меры по нераспространению?

Но не нравиться может многое – особенно если США и НАТО придется заплатить за сокращения дальнейшими уступками по архитектуре трансатлантической ПРО.

Идея натовской системы противоракетной обороны уходит своими корнями в 1990-е годы. В 2000-х годах она приняла форму программы под названием «Активная эшелонированная противоракетная оборона театра военных действий», предназначенной для защиты развернутых натовских сил. Ей предшествовали двухлетние исследования технической осуществимости данного проекта, которые проводились силами восьми стран-членов НАТО, и в них было объединено несколько натовских программ. По итогам Лиссабонского и Чикагского саммитов НАТО, состоявшихся в ноябре 2010 и в мае 2012 годов, программа была расширена, чтобы под прикрытием ПРО находилась территория и население европейских членов Североатлантического альянса. По состоянию на сегодняшний день финансируемый всеми странами НАТО компонент активной эшелонированной противоракетной обороны театра военных действий, куда входит архитектура управления и механизмы, связывающие воедино оружие и сенсорные системы различных стран, заработает в полной мере в конце текущего десятилетия.

Ключевой движущей силой данного процесса остаются Соединенные Штаты, поскольку на натовскую систему ПРО они выделяют собственные ресурсы. Осевая часть верхнего уровня этой системы, или так называемый Европейский поэтапный адаптивный подход, это основной вклад Америки в общее дело. По состоянию на 2014 год потенциал Европейского поэтапного адаптивного подхода создается по графику, но эта работа пока далека от завершения как по зоне охвата, так и по глубине построения. (Первый этап предусматривает наличие всего двух кораблей в Средиземном море и передовой РЛС в Турции. Румынский и польский объекты второго и третьего этапа пока находятся на разных стадиях планирования и строительства.) Конечно, Соединенные Штаты могут усилить эту систему, создав группировку из нескольких дополнительных кораблей вокруг Европы, но в ближайшие годы это вряд ли будет возможно. На самом деле, в этот кризисный период Соединенным Штатам будет трудно направить в регион четыре или пять дополнительных кораблей. Более того, в связи с заверениями администрации Обамы в противном (и даже без учета технических проблем) Европейский поэтапный адаптивный подход остается весьма условной идеей, зависящей от ряда факторов. Администрация оставляет за собой право вносить изменения в эту программу в соответствии с условиями и оценкой угроз. Как сказал президент в Праге, «пока сохраняется угроза со стороны Ирана, мы будем продолжать создание системы ПРО, которая должна быть проверенной и оправдывающей затраты. Если иранская угроза будет устранена, у нас появится более мощная основа безопасности, и движущие стимулы для сооружения противоракетной обороны в Европе исчезнут». Таким образом, развертывание ПРО по-прежнему косвенным образом связано с перспективами ядерных переговоров с Ираном, в которых Россия играет ключевую роль. Между тем, масштабы действия этой системы (по крайней мере, согласно официальным заявлениям) не включают угрозы, исходящие из других регионов, в частности, из России.

Россия продолжает увязывать дальнейшие сокращения ядерных вооружений с соглашением по противоракетной обороне, по сути дела ставя СНВ-3 в зависимость от американских уступок по ПРО. Такая динамика может стать еще более непреодолимой, если для иранских ядерных переговоров потребуется дальнейшее содействие России. В то же время Россия строит свою политику, исходя из того, что по мере замедления Ираном работ по созданию межконтинентальных баллистических ракет Соединенные Штаты притормозят или вообще откажутся от разработки и развертывания противоракет SM-3 Block IIB, поскольку Москва утверждает, что эти противоракеты могут создать противовес ее собственным межконтинентальным баллистическим ракетам. Администрация Обамы отвергла российское предложение, а министр обороны Хейгел, находясь в Польше, подтвердил намерение США продолжать работу в рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода. Вместе с тем, США объявили о своем намерении отказаться от четвертого этапа этой программы. Администрация заявила, что провела новую оценку угроз со стороны Ирана, а может, просто технологии данного этапа пока недостаточно совершенны. Но кое-кто утверждает, будто это на самом деле односторонняя уступка администрации Обамы.

Некоторые американские политики заявляют, что в американских интересах наладить сотрудничество между НАТО и Россией в вопросах европейской территориальной ПРО. По их мнению, доступ к данным раннего обнаружения с российских РЛС усилит данные, получаемые с американских приборов обнаружения. В частности, в этом случае можно будет раньше получать информацию о ракетных пусках с территории Ирана и заблаговременно отслеживать его баллистические ракеты. Таким образом, заявляют авторы этих аргументов, сотрудничество в вопросах ПРО усилит защиту Европы и сделает ее более надежной, нежели в том случае, если НАТО будет действовать в одиночку. Но здесь упускается из виду один очень важный факт. Если НАТО согласится на такое сотрудничество, будут сведены на нет все дискуссии об осложнении ситуации в сфере безопасности на востоке, и Россия снова станет непреодолимой угрозой для Североатлантического альянса. И конечно, любые серьезные переговоры о сотрудничестве России и НАТО по территориальной ПРО обязательно вызовут опасения у политиков из скандинавских стран, из Прибалтики и из Центральной Европы.

Идея натовской ПРО и американского участия в этой программе чрезвычайно важна для будущего альянса. ПРО быстро превращается в так называемый «новый фактор сдерживания», дополняющий традиционную стратегическую оборону и традиционные силы ядерного сдерживания. Распространение баллистических ракет в 21-м веке становится все более серьезной угрозой. Для НАТО речь идет не просто об увеличении количества и росте качества таких систем, но и о том, что ракеты и все чаще вопросы противоракетной обороны определяют будущее американо-европейских отношений.

В настоящее время ведется трехсторонняя дискуссия о том, как увязать в единое целое Европейский поэтапный адаптивный подход, механизм Активной эшелонированной противоракетной обороны театра военных действий, финансируемый совместно из средств НАТО, и национальные системы отдельных европейских стран. Отчасти усиливающаяся расстыковка между США и Европой в НАТО объясняется тем, что вклад европейских государств пока ограничивается системами вооружений нижнего уровня и системами обнаружения и наблюдения более высокого уровня, которые будут соединены в единое целое архитектурой управления активной эшелонированной противоракетной обороны. Здесь многонациональное европейское решение, такое как предлагаемая модернизация немецко-голландско-датского сторожевого корабля с установкой на нем элементов ПРО, станет важным шагом вперед – наряду с включением в их состав усовершенствованных противоракет SM-3. Благодаря этому на европейском театре появится первая система верхнего уровня, принадлежащая европейцам и управляемая ими. Все чаще вклад европейских стран (например, предложение Польши о разработке и развертывании систем вооружений нижнего уровня) становится более важным для альянса в целом.

Объявив на своем чикагском саммите в 2012 году о создании «временных возможностей», НАТО начала движение к созданию полностью боеспособной архитектуры управления ПРО. Альянс также взялся за поэтапное воплощение в жизнь европейского адаптивного подхода, запланировав размещение противоракет SM-3 в Румынии в 2015 году и в Польше в 2018-м. При этом дополнительные американские средства поражения будут размещаться на кораблях, базирующихся в портах Испании. Европейский поэтапный адаптивный подход называют образцом сотрудничества стран альянса. Так оно и есть – по крайней мере, на бумаге. Но если посмотреть на политику ПРО в контексте реальных угроз и баланса сил, картина начнет меняться.

Элементарная техническая действительность состоит в том, что основные средства ПРО в рамках Европейского поэтапного адаптивного подхода (РЛС передового базирования и ракеты-перехватчики SM-3) будут как и прежде американскими. Таким образом, их будущее будет по-прежнему зависеть от американских политических решений. Русские это знают и сделают все возможное, чтобы в этом вопросе вбить клин между США и Европой. Администрация Обамы в 2009 году подчеркнула ключевую роль США в европейской системе ПРО верхнего эшелона, когда отказалась от системы администрации Буша и начала создавать свою собственную широко разрекламированную и технически более зрелую версию, исходя из того, что она изначально лучше подходит для обороны европейской территории от иранских ударов. Попытавшись убедить Европу в преимуществах такого нового подхода, администрация впоследствии дала понять, что реализация Европейского поэтапного адаптивного подхода останется под контролем вашингтонских политиков, для чего отказалась от четвертого этапа.

Поскольку бюджетные трудности увеличиваются ежедневно, вклад отдельных европейских членов НАТО будет становиться все важнее. Очень важным компонентом системы НАТО является ПРО нижнего эшелона. Например, развернутые сегодня в Турции американские, немецкие и голландские ракеты «Пэтриот» обеспечивают важнейший элемент сдерживания в условиях нестабильности и обострения обстановки в Сирии. На самом деле, важность систем нижнего эшелона будет только возрастать, если НАТО после Афганистана сохранит свои экспедиционные задачи. Показателем этой тенденции являются ассигнования Польши на свою национальную систему нижнего эшелона. Если такие системы будут создаваться на общей платформе, они обеспечат эффективную территориальную оборону и существенно усилят экспедиционные возможности Североатлантического альянса.

Внутренний вызов для НАТО заключается в следующем: смогут ли Соединенные Штаты и Европа создать полностью интегрированную коллективную архитектуру альянса для обороны Европы в целом? В таком случае ПРО станет определяющим решением вопроса о территориальной обороне Европы. Не менее важна и политика данного процесса, особенно в ее российско-американском измерении. Нет важнее инициативы, влияющей на безопасность США и Европы, и на будущее НАТО, чем возглавляемые Вашингтоном действия по созданию трансатлантической архитектуры противоракетной обороны для противодействия угрозам, возникающим в связи с распространением ракетной техники. Реализация Европейского поэтапного адаптивного подхода необходима для США и НАТО не только в силу его технических достоинств, но и потому что это важный элемент американского присутствия в Европе, обеспечивающий присутствие США в НАТО. Соединенные Штаты имеют полное право требовать от Европы большего, когда дело доходит до вклада отдельных государств в натовскую архитектуру ПРО. Вашингтону следует поддерживать тех участников программы, которые вняли этому призыву. Он должен открыто признать, что когда речь идет об архитектуре ПРО НАТО, усиление внимания к региону поможет желающим внести свой вклад европейцам собрать в кулак политическую волю и сделать это. Кроме того, это будет способствовать расширению сообщества коллективных пользователей.

В конечном итоге дебаты по вопросу ПРО станут отражением российско-американских отношений. Чтобы система заработала, архитектура должна быть трансатлантической в плане своих возможностей. Принятое в апреле 2013 года администрацией Обамы решение отказаться от противоракеты SM-3IIB, которую планировалось развернуть в Польше для перехвата нацеленных на США высотных ракет, уже вызвало серьезные сомнения в готовности и желании конгресса продолжать финансирование системы, имеющей единственную цель – защиту европейских и американских интересов в регионе. Сейчас вопрос заключается в том, сохранят ли США верность этой системе в условиях российского давления, и смогут ли европейцы укрепить существующую архитектуру НАТО, одновременно совершенствуя оперативную совместимость и процесс обмена данными с архитектурой Европейского поэтапного адаптивного подхода, распространяя возможности средств морского базирования на потенциал верхнего эшелона и расширяя возможности нижнего эшелона.

Россия возвела понятие «увязки» в ранг искусства, и в сегодняшней дискуссии о сокращении ядерных вооружений она твердо нацелилась на натовские планы ПРО. Это немаловажно для будущего Североатлантического альянса в период после Афганистана. Американское присутствие в Европе сокращается, и планы ПРО в этих условиях становятся краеугольным камнем трансатлантического блока. Если Россия разрушит данные планы, это станет для нее не меньшим достижением, чем попытка Советского Союза в годы холодной войны расколоть США и Европу.

Оригинал публикации: http://www.the-american-interest.com/articles/2014/02/20/when-missile-defense-is-about-more-than-missiles/
Источник: http://inosmi.ru/