Разве можно после ГУЛага еще верить в Толстого?!

**Б&П** Пн 04 Ноя 2013, 8:41 pm

Разве можно после ГУЛага еще верить в Толстого?!
("Die Welt", Германия)

Варлам Шаламов почти 20 лет провел в сталинских лагерях. Свои впечатления он описал в «Колымских рассказах». Памяти писателя посвящена выставка, открывшаяся в Доме литературы в Берлине

Инга Пилипчук (Inga Pylypchuk)

Некоторые писатели точно попадают в нерв того времени, другие оказываются затеряны где-то в литературных архивах. Среди первых в мире наиболее известен, пожалуй, Александр Солженицын, лауреат Нобелевской премии по литературе за «Архипелаг ГУЛаг». Ко вторым можно отнести Варлама Шаламова, неутомимого летописца сталинских лагерей, великолепные произведения которого, однако, остаются относительно малоизвестными широкой публике.

Но времена меняются. В последние годы становится все более очевидно, как много произведения Шаламова поведали читателям не только о прошлом, но и о настоящем. Лауреат Премии мира немецких книготорговцев за этот год Светлана Алексиевич сказала по этому поводу: «Солженицын утверждал, что страдания делают людей лучше. Шаламов же был убежден, что жизнь в лагерях портила людей, потому что опыт лагерной жизни мог быть полезен только в лагере. Время показало, что Варламов был прав. Человек, выросший при социализме, был приспособлен только к жизни в лагере».

Выставка «Жить или писать. Рассказчик Варлам Шаламов», открывшаяся в берлинском Доме литературы, дает немецкой публике возможность поближе познакомиться с автором, который в своих почти 150 «Колымских рассказах» осмелился описать ужасные аспекты лагерной жизни. Описать, как люди в течение всего трех недель превращались в зверей, как они голодали и оказывались во власти холода и насилия. При этом автор заставлял читателей погрузиться в будни заключенных. С психологической, а также поэтологической точки зрения, это довольно трудная задача. Потому что писать о лагере в настоящем времени означало для бывшего заключенного, по сути, возвращение во времена, когда ему постоянно грозила смерть.

Писать – значит умереть

Хорхе Семпрун, испанский писатель, попавший в фашистский концлагерь Бухенвальд и выживший там, в своем произведении «Писать или жить» (1994) описал это состояние так: «Когда я пишу, я возвращаюсь к смерти, и это запрещает мне жить». Тем не менее, Семпруну пришлось вступить в эту борьбу. В борьбу против молчания, которая объединяет его с Шаламовым. Организаторы выставки Вильфрид Шелер и Кристина Линкс обращают на это внимание названием выставки, но изменили цитату из Семпруна и тем самым, похоже, раскрыли тайну Шаламова. Речь при этом идет не о выборе «писать или жить», а о выборе «жить или писать». Жизнь стоит на первом месте, потому что восстановление речевой способности через письмо означало для Шаламова возвращение к жизни.

Минималистски обставленные помещения, в которых проходит выставка, дают посетителям возможность получить два пространственных представления – простор и тесноту. Простор олицетворяют бескрайние заснеженные сибирские ландшафты на панорамных фотографиях Томаса Кизны. Глядя на них и слушая записанные на аудиогид «Колымские рассказы», слушатель сполна погружается в атмосферу того времени и места. Он как бы отправляется в этот далекий лагерный мир, слушая короткие предложения и жесткие, лишенные всяких сантиментов слова. В этом мире заключенные живут «здесь и сейчас» - у них нет ни прошлого, ни будущего, и все, что их интересует – это как выжить в этих ужасных условиях.

Во втором, малом, помещении представлена жизнь писателя Шаламова. На входе висит цитата, символизирующая его жизненное кредо – тесноту: «Мне всегда и везде было слишком тесно. Мне было тесно на сундуке, на котором я ребенком спал на протяжении многих лет; было тесно в школе и в моем родном городе. Слишком тесно было и в камере-одиночке в Бутырке». Чтобы передать этот лейтмотив, организаторы выставки дополнительно сузили помещение с помощью специальной деревянной конструкции, похожей на тюремные нары. Экспонаты расставлены по кругу, и посетители ходят как бы вокруг жизни Шаламова. На площади всего в несколько квадратных метров собраны биографические и исторические документы, в частности, детские фотографии писателя, выросшего в семье священника, его журналистские работы, переписка с друзьями-писателями, в том числе с Борисом Пастернаком, а также с литературными оппонентами, как, например, с Солженицыным.

Как после ГУЛага можно еще верить в Толстого?!

Для Солженицына, который провел в лагерях восемь лет, это стало испытанием всей его жизни. Для Шаламова же ГУЛаг олицетворял собой поражение всей человеческой цивилизации, а также смерть гуманистической традиции в русской литературе. Потому что как можно после ГУЛага все еще верить в Толстого или Достоевского?! Как вообще можно верить во что-то хорошее в человеке?! «Видеть лагерь – это ужасно. Никто, ни один человек на свете, не должен узнать, что такое лагерь. “Жизненный опыт” здесь исключительно отрицательный – до последней секунды», - писал Шаламов.

Среди экспонатов выставки есть «завещание Ленина» - документ, в котором Ленин указывал на то, какой опасный человек Сталин. За его распространение Шаламова объявили «социально опасным элементом» и арестовали в первый раз. В глубине «нар» лежат «свидетели» тех страшных времен – экспонаты с Колымы: посуда, башмаки и рабочий инструмент. Чуть поодаль висят также описания ГУЛага Шаламовым – стилизованные под каменное захоронение, наполненное трупами. Одно совершенно ясно: тот, кто это однажды увидел, предпочел бы это забыть навсегда.
Варлам Шаламов тоже от всей души хотел бы стереть эти образы из своей памяти и даже был близок к этому. Он признался: «Я понял, что был готов все забыть и вычеркнуть из своей жизни целых 20 лет. И каких лет!» Но Шаламов понимал, что ГУЛаг, погубивший миллионы человеческих жизней, не может и не должен быть забыт.

ГУЛаг и Освенцим, двойная память

Он показывает ГУЛаг как часть жестокой истории 20 века и проводит параллель с Освенцимом. Соответственно, для понимания этой истории требуется «двойная память», как ее называл Хорхе Семпрун. Выставка являет собой попытку создать такую «двойную память». Очередную важную попытку среди многих других, предпринимаемых в последнее время в Германии с целью разобраться с историей 20 века. К ним относится также нынешняя выставка в Немецком историческом музее на тему «ГУЛаг. Следы и свидетельства 1929-1956».

Эти старания немцев очень важны еще и потому, что в России теперь господствует совсем другая историческая политика. Там начальник лагеря и сегодня может с гордостью именовать себя «сталинистом». Об этом, например, написала участница группы Pussy Riot Надежда Толоконникова, описание быта которой в колонии напоминает рассказы Шаламова. Там многие все еще благодарны Сталину за победу в «Великой отечественной войне». Там по-прежнему поддерживается миф о «непобедимой нации», что подтверждает, например, вышедший недавно на экраны кинофильм «Сталинград». А таким писателям как Варлам Шаламов в таких обстоятельствах грозит забвение. И предотвратить это – одна из задач выставки, открывшейся в Берлине.

Оригинал публикации: Stalinismus: Kann man nach dem Gulag noch an Tolstoi glauben?
Источник: http://www.inosmi.ru/