Ulven under tundraen

Av Magnus Lysberg
Sibir tiner og våkner til live. Ingen vet sikkert hva tøværet bringer:

ALARMIST: Den russiske forskeren Sergej Zimov har studert den frosne jorda i Sibir i en mannsalder. Nå tiner den opp, sier han, og mener det har store klima¬konsekvenser for resten av verden.



GJENOPPSTO: Dette ulve¬hodet er mer enn 30.000 år gammelt og ble funnet i Sibir på forsommeren i år. Hodet er lengre enn det hodet dagens ulver har, noe som tyder på at resten av dyret også var større. Ulvehodet har ligget fastfrosset i bakken helt til det nylig ble vasket ut og brakt med vannet nedover Badyarha-elva i Sibir. Forskere ved Vitenskapsakademiet i Jakutsk har datert funnet. FOTO: EMILE DUCKE, THE NEW YORK 8TIMES/NTB SCANPIX


KLIMA

Jorda i Sibir er i ferd med å våkne til live. På forsommeren i år drev et ulvehode langs vannkanten i Badyarha-elva i Sibir. Det var mer enn 30.000 år gammelt, men pelsen, musklene, tennene og deler av hjernemassen hadde holdt seg intakt.

Hodet hadde ligget fastfrosset langt nede i bakken helt siden ulven en gang døde, men ble gravd fram av vannet og brakt med ut i elva ettersom frosten slipper jordsmonnet.

Ulvehodet er et synlig tegn på det som nå skjer i de enorme landområdene i det nordlige Sibir, der store deler av jordskorpa vanligvis er frosset gjennom hele året, men nå begynner å tine opp.

Den russiske forskeren Sergej Zimov har levd i Sibir store deler av livet, og han har studert den frosne jorda, eller permafrosten som det heter, i en hel mannsalder.

For mange år siden fant han ut at den inneholder mye mer organisk materiale enn permafrosten ellers på kloden, som i Canada eller på Svalbard.

Rester av planter og dyr ligger frosset fast i bakken i det nordøstlige Russland, fra en tid da landområdet var en slags arktisk savanne.

Zimovs funn ble først latterliggjort, men siden tatt på alvor. Det er nå forholdsvis etablert blant forskere at permafrosten i det østlige Sibir inneholder store mengder karbon.

Og siden den globale oppvarmingen får mye større effekt i Arktis enn i resten av verden, er karbonet i ferd med å komme til overflata.

– Permafrosten har allerede begynt å tine i regionen der jeg holder til. Det går veldig fort, og jeg er ganske sikker på at det kommer til å akselerere, sier Zimov på telefon fra forskningsstasjonen sin i Tsjerskij i det nordlige Sibir.

Han mener det kommer til å få store konsekvenser for det globale klimaet, og at det går fortere enn de fleste klimaforskerne er villige til å innrømme.

EN EKSENTRISK FORSKER

Zimov er en temmelig eksentrisk forsker, og sammen med det alvorlige budskapet blir det bra tv. De siste årene har han derfor fått besøk av alt fra BBC, CNN og en lang rekke aviser og magasiner. Der forteller han det samme budskapet:

Når det organiske karbonet i permafrosten tiner, vil det bli mat for mikroorganismer som bryter ned karbon. I prosessen lager mikroorganismene gass – enten metan eller karbondioksid. Zimov anslår at det er like mye karbon i permafrosten som i all annen jordskorpe over hele kloden.

Forskjellen på frossen og vanlig jord er at jordsmonnet andre steder tar opp omtrent like mye karbon som det slipper ut. Permafrosten kan potensielt slippe ut mye mer klimagasser enn det arktiske jordsmonnet kan ta opp.

Det er stor uenighet om dette kommer til å skje, hvor mye av det organiske karbonet som blir spist av mikroorganismer og fort det går.

Usikkerheten er så stor at FNs klimapanel ennå ikke har greid å inkludere utslippene fra permafrosten i modellene sine. Zimov mener på sine side at klimaforskerne er for konservative.

– Det er vanskelig å få spesielt stor interesse for Arktis i det internasjonale forskningsmiljøet. Jeg vet ikke hvorfor. Men utslippene fra permafrosten kan bli store nok til å gjøre alt annet de driver med fullstendig irrelevant, sier han.

– Elektriske biler, regnskog, alt det der kommer ikke til å bety så mye hvis karbonet som er lagret i bakken i Sibir slipper ut.

Forskeren er åpen om at han sprer et temmelig dystert budskap og at det kan være vanskelig å ta ham alvorlig.

– Mange sier at jeg er en alarmist. Det er sant, men alarm er en veldig nyttig mekanisme. Mine anslag er som regel sanne, og jeg tror at dette kommer til å skje, sier han.

Estimatene for framtidige klimagass-utslipp fra permafrosten spriker så mye at det nesten ikke er noe poeng i gjengi dem. Zimov har sitt eget anslag. Han mener permafrosten i Sibir allerede har begynt å slippe ut CO2, og at det vil doble seg hvert tredje til femte år.

– Hvis det går så raskt som jeg tror det kan, så vil utslippene herfra være like store som menneskeskapte klimagassutslipp om 20 år, sier han.

Det er en svært kontroversiell påstand. Mye av uenigheten består i at det er vanskelig å lage modeller for hvor fort bakken i Sibir tiner opp. Det er også veldig vanskelig å vite hvor mye av karbonet som blir spist av mikroorganismer. Zimov sier på sin side at han kan skje hva som skjer like utenfor kontordøra.

– Området rundt forskningsstasjonen min begynte å tine for to år siden. Jeg er helt sikker på at det organiske materialet som ligger i bakken her, kommer til å bli brutt ned. Det er vegetasjon som har vært frosset, og som er smaker godt for alle mikroorganismene som tiner opp samtidig, sier han.

VEGETASJON KAN BLI BUFFER

Sergej Zimov er likevel ikke alene om å bekymre seg for den frosne jorda i Sibir, og hva som skjer når den tiner opp.

Frans-Jan Parmentier er forsker ved Institutt for geofag ved Universitetet i Oslo. Han er også fast spaltist i Klassekampen.

Parmentier har nettopp startet et nytt forskningsprosjekt der en gruppe forskere skal skaffe et bedre datagrunnlag for å kunne si noe om utslippene fra permafrost. I dag er det helt umulig å forutsi hva som kommer til å skje, mener han.

– Det er et enormt potensial, og vi vet ikke hvor mye som kommer til å ende opp i atmosfæren. Det eneste vi vet, er at jo mindre klimagasser vi slipper ut, jo mindre sannsynlig er det at vi setter i gang denne prosessen, og jo saktere går den, sier han.

Forskningsprosjektet skal både finne ut av hvor mye klimagasser permafrosten gir fra seg når den tiner, og hvor mye karbondioksid som blir tatt opp av vegetasjonen som vokser i de arktiske strøkene.

– Det kan for eksempel hende at økt vegetasjon kan være et buffer mot en del av utslippene. Det er slike ting vi skal forsøke å finne ut av, sier han.

VÅT OG TØRR JORD

Parmentier forklarer at usikkerheten blant annet kommer av store forskjeller mellom selv svært små områder. Dersom bakken er våt, blir mye av karbonet omdannet til metan. Men hvis den tinede jorda tørker ut, slipper det til luft, og mikroorganismene produserer CO2 i stedet.

Selv om metan er en mye mer potent klimagass enn CO2, kan det være en fordel om bakken er våt. Da blir langt mindre organisk karbon brutt ned og omdannet til gass.

I tillegg er det svært usikkert hvor mye av jorda som tiner. I dag er det meste av den arktiske tundraen permafrost, men det øverste jordlaget tiner om sommeren. Ettersom det blir varmere, tiner stadig mer av jorda, samtidig som mindre fryser til om vinteren. Også her er det store lokale forskjeller.

– Det er mulig at dette er en prosess som ikke lar seg stanse når den har begynt. Dette er kanskje en av de aller største usikkerhetene når det kommer til de globale klimaendringene, sier han.

VIL GJØRE SIBIR VILT IGJEN

Gjennomsnittstemperaturen i Sibir har steget med omkring tre grader på femti år. Det har gjort vinteren mindre ekstrem, men samtidig gitt mer snø.

I løpet av et halvt århundre har nedbøren økt med 70 prosent. Snø har den egenskapen at den isolerer mot kulde, og et tykkere lag av snø gjør derfor at bakken fryser mindre om vinteren. Det gjør at permafrosten smelter mye raskere enn før, mener Sergej Zimov.

Han har derfor begynt sitt helt eget prosjekt for å stanse klimagassutslippene.

– Det er en svært billig teknologi, økologisk ingeniørkunst, sier han.

Prosjektet går ut på å fylle tundraen i Sibir med beitedyr – reinsdyr, bison og andre store dyr som spiser gress. Slik kan vegetasjonen på tundraen bli omdannet til gress, og mer av karbonet bli bundet opp. Zimovs plan går blant annet ut på at beitedyra skal grave opp snøen om vinteren på jakt etter nedsnødd gress, og dermed reversere den isolerende effekten av snøen.

– Vi trenger en god del millioner dyr for å få dette til, men det fine med dyr er at de formerer seg raskt. Så vi behøver bare omtrent 15.000 dyr til å begynne med, sier han.

Forskeren klager likevel på lite gjennomslag blant forskerkollegaene.

– Det er mye lettere å forklare dette til enkle mennesker, som for eksempel journalister, sier han.

ORIGINAL: https://www.klassekampen.no/article/20190930/ARTICLE/190939997

Российский ученый Сергей Зимов всю жизнь изучает промерзшую почву Сибири. Сейчас вечная мерзлота тает, и это грозит серьезными последствиями для всего мира. Зимова многие называют паникером. Но он в своих страхах не одинок: например, его норвежский коллега тоже обеспокоен происходящим.

Магнус Люсберг (Magnus Lysberg)

Российский ученый Сергей Зимов всю жизнь изучает промерзшую почву Сибири. Сейчас она тает, грозя серьезными последствиями для климата всей планеты.

Климат

Земля в Сибири оживает. В начале лета этого года к берегу сибирской реки Индигирки прибило волчью голову. Ей больше 30 тысяч лет, но шерсть, мышцы, зубы и серое вещество прекрасно сохранились.

Голова тысячелетиями лежала глубоко в промерзшей земле, но с отступлением вечной мерзлоты ее вымыло паводком.

Эта голова — наглядный пример того, что сейчас происходит на севере Сибири, где на обширной территории тает вечная мерзлота.

Русский ученый Сергей Зимов прожил в Сибири много лет, а мерзлоту изучает всю жизнь.

Много лет назад он обнаружил, что в сибирской мерзлоте содержится гораздо больше органического вещества, чем в других местах, например, в Канаде или на Шпицбергене.

В почвах северо-востока России сохранились органические останки растений и животных еще с той поры, когда эта часть суши была своего рода арктической саванной.

Сначала над находками Зимова лишь смеялись, но со временем стали воспринимать всерьез. Сейчас все ученые сходятся в том, что вечная мерзлота Восточной Сибири богата углеродом.

А поскольку глобальное потепление в Арктике проявляется даже сильнее, чем в остальном мире, углерод скоро выйдет на поверхность.

«В районе, где я живу, вечная мерзлота уже тает. Процесс идет очень быстро и может лишь ускориться, я уверен», — сообщил Зимов по телефону со своей исследовательской станции в поселке Черский на севере Якутии.

Он считает, что это возымеет серьезнейшие последствия для глобального климата, и произойдет это быстрее, чем готовы признать большинство климатологов.

Эксцентричный ученый

Эксцентричность Зимова вкупе с серьезностью его посыла привлекает телевизионщиков. В последние годы к нему обращались все, от BBC и СNN до бесчисленных газет и журналов. Зимов без устали твердит всем одно и то же.

Поскольку органический углерод в вечной мерзлоте оттаивает, микроорганизмы, которые его перерабатывают, получат пищу и выделят газ — либо метан, либо углекислый газ. По оценкам Зимова, в вечной мерзлоте углерода столько же, сколько в любой другой почве по всему земному шару. Разница между промерзшей почвой и обычной в том, что обычная поглощает столько же углерода, сколько выделяет. Вечная мерзлота же потенциально может выделить гораздо больше парниковых газов, чем сможет поглотить арктическая почва.

О том, как быстро это произойдет (если произойдет вообще) и сколько органического углерода микроорганизмы поглотят, кипят споры.

Неопределенность столь велика, что группа ООН по климату до сих пор не включила выбросы вечной мерзлоты в свои модели. Зимов же считает, что климатологи чересчур осторожничают.

«В международной исследовательской среде интерес к Арктике невелик. Почему так, я не знаю. Но выбросы из вечной мерзлоты могут оказаться настолько большими, что остальное уже не будет иметь никакого значения, — объясняет Зимов. — Электромобили, тропические леса — все это окажется бессмысленным, если выделится углерод, хранящийся в сибирских недрах».

Ученый признает, что его прогнозы могут показаться чересчур мрачными, и воспринимать его всерьез трудно.

«Многие считают меня паникером. Это правда, но тревога — крайне полезный механизм. Обычно мои прогнозы сбываются, и я думаю, что так будет и на сей раз», — говорит он.

Разброс в оценках будущих выбросов парниковых газов от вечной мерзлоты столь велик, что приводить их практически нет смысла. У Зимова своя оценка. Он считает, что вечная мерзлота в Сибири уже выделяет двуокись углерода и что выбросы будут удваиваться каждые три-пять лет.

«Если все пойдет, как я думаю, то уже через двадцать лет выбросы сравняются с антропогенными», — говорит Зимов.

Это утверждение очень спорно. Скорость таяния мерзлоты вызывает массу пересудов. Еще один спорный вопрос: сколько углерода поглотят микроорганизмы? Зимов по его собственным словам, может наблюдать за происходящим вплотную, прямо за дверью биостанции.

«Земля вокруг моей исследовательской станции начала оттаивать два года назад. Я совершенно уверен, что оттаявшая биомасса будет переработана. Размороженные растительные остатки придутся по вкусу микроорганизмам, которые тоже оттаивают».

Растительность как буфер

И все же в своих страхах по поводу таяния сибирской мерзлоты и его последствий Сергей Зимов далеко не одинок.

Возьмем, к примеру, Франса-Яна Пармантье (Frans-Jan Parmentier). Он научный сотрудник кафедры геологии и геофизики Университета Осло и постоянный обозреватель «Классекампен».

Недавно Пармантье начал новый исследовательский проект с целью собрать как можно более полную базу данных и оценить масштабы выбросов от тающей мерзлоты. С имеющимися данными предсказать будущее невозможно, считает он.

«Потенциал огромный, и сколько всего попадет в атмосферу, мы не знаем. Известно одно: чем меньше высвободится парниковых газов, тем маловероятнее этот процесс и тем медленнее он пойдет», — говорит он.

Проект позволит выяснить, сколько парниковых газов выделяет вечная мерзлота при оттаивании и сколько углекислого газа поглощает арктическая флора.

«Увеличение растительного покрова может послужить буфером от части выбросов. Это мы и попытаемся выяснить», — говорит Пармантье.

Сухая и сырая почва

Как объясняет Пармантье, неопределенность возникает из-за огромных различий даже в пределах небольших областей. Если оттаявшая почва останется влажной, значительная часть углерода превратится в метан. Но стоит земле высохнуть, как она начинает выпускать воздух, и микроорганизмы производят двуокись углерода.

Как парниковый газ метан гораздо мощнее, но при влажной земле он даже выгоднее: тогда органический углерод будет медленнее разлагаться и превращаться в газ.

Кроме того, неизвестно, сколько почвы в итоге оттает. Сегодня на значительной части арктической тундры простирается вечная мерзлота, но верхний слой летом оттаивает. Чем теплее климат, тем больше почвы оттаивает летом и промерзает зимой. Но даже там есть местные различия.

«Возможно, этот процесс в принципе нельзя остановить, если он уже начался. Пожалуй, это и есть главный вопрос, связанный с глобальным потеплением», — считает Пармантье.

Вернуть Сибири былую дикость

За последние полвека температура в Сибири выросла примерно на три градуса. Зимы стали мягче, но и снега прибавилось.

Количество осадков за последние 50 лет выросло на 70%. Снег изолирует холод, поэтому чем толще снежный слой, тем меньше земля промерзает. В результате мерзлота тает быстрее, чем прежде, объясняет Сергей Зимов.

Чтобы остановить выбросы парниковых газов, он разработал собственное решение (заказник «Плейстоценовый парк», где ведется воссоздание «мамонтовых степей», — прим. перев.).

«Технология очень дешевая, это органическая инженерия», — объясняет он.

Суть проекта в том, чтобы превратить Сибирь в пастбище, населив ее оленями, бизонами и другими крупными травоядными. Таким образом, тундровая растительность превратится в траву, и при этом свяжется больше углерода. Зимов даже предлагает выпасать животных зимой, чтобы те копытами раскапывали снег в поисках травы. Это обратит вспять изолирующий эффект снега.

«Чтобы этого добиться, понадобится много миллионов животных. Но плюс в том, что они быстро размножаются. Поэтому на первой стадии нужно лишь 15 тысяч», — объясняет Зимов.

Он жалуется, что коллеги по ученому сообществу его не признают.

«Объяснить это неспециалисту, например журналисту, гораздо проще», — говорит он.

ПЕРЕВОД: https://inosmi.ru/